Не зря в старину говаривали: «Петербург — голова России, Москва — сердце, а Нижний Новгород — кошелек». Редкий город мог сравниться богатством с волжской столицей. А по кошельку и хоромы. Ох, и дорогонько искусство каменных дел! Но Нижний мог позволить себе эту роскошь. Свидетелем величия Нижегородского княжества, некогда оспаривавшего первенство у самой Москвы, возвышается на берегу Волги красавец-кремль.
Еще больше упрочилось экономическое положение Нижнего Новгорода с переносом сюда в 1817 году Макарьевской ярмарки. Ко второй половине XIX века Нижегородская губерния вышла на одно из первых мест в России по темпам роста промышленности. Улицы Нижнего украсились творениями знаменитых зодчих — Монферрана, Кизеветтера, Турмышева, Ставассера. Архитектура города выигрывала от живописности его ландшафтов. Один из очеркистов того времени писал; «Нижний — город видов, город панорам. Трудно найти другой город, который открывал бы буквально отовсюду — и с реки, и с гор, и снизу, и сверху, и со всякого угла — такие очаровательные виды. Эта картинность города, расположившегося по кру-тикам, обрывам, при слиянии двух громадных рек, перебросившегося через Оку, заполонившего низины, топит нас в море впечатлений».
Если братья Веснины и не читали этих строк, то подобные впечатления, несомненно, испытали. Нижний Новгород был для них с раннего детства музеем архитектуры под открытым небом.
Поездки в Нижний родители обычно старались приурочить к открытию ярмарки, флаги которой ежегодно торжественно поднимались 15 июля и спускались в конце августа. Сюда съезжались купцы со всей России, а также из-за границы — в основном из Греции, Турции, Ирана, Китая, Англии и Германии. В 1881 году, например, привоз товаров составил почти 250 миллионов рублей. Русские ряды ломились от ярких ситцев, дорогих мехов, металлических и деревянных изделий. Гирляндами висели расписные ложки, плетеные лапти и туеса, корзинки всех размеров, затейливые кружева. Из европейских стран привозили видимо-невидимо шерстяных тканей, косметику, инструменты, а из Азии — чай, хлопок, ковры, роскошные шелка. До трехсот тысяч человек ежедневно здесь продавало, покупало, двигалось от лавки к лавке, торговалось на разных языках, галдело, жевало, плясало, веселилось в ярмарочных балаганах, на каруселях, в дорогих ресторанах и дешевых «обжорках». На ярмарке бывало вдвое больше народу, чем жило тогда в самом Нижнем Новгороде.
Мальчики тянули родителей в самую гущу толпы. От братьев не отставала Лида. Несмотря на свой маленький рост, девочка росла крепкой и очень подвижной. На ярмарке детей интересовали главным образом сладости и развлечения. Но по ночам в цветных снах представали перед Шурой, Витей и Леней отобранные памятью картины, в которых пестрый поток ярмарки кипел на фоне ее архитектурных сооружений.
Нижегородская Макарьевская ярмарка являлась уникальным торговым комплексом своего времени. Авторами ее проекта были инженер-строитель Августин Бетанкур и молодой Огюст Монферран, незадолго до этого назначенный главным архитектором Исаакиевского собора в Петербурге. Бетанкур, прославившийся еще во Франции и Испании, виртуозно спланировал ярмарочный городок, удачно выбрав место на стрелке, где сливаются Волга и Ока. Три стороны огромной территории ярмарки выходили на берега подковообразного канала, называющегося и по сей день Бетанкуровским, а четвертая — на Оку. На ярмарке было возведено 60 двухэтажных торговых корпусов. Те, что предназначались для торговых купцов, были решены в экзотическом «китайском» стиле — с башнями и характерными криволинейными кровлями.
На противоположном конце от Гостиного двора высится Спасский собор, возведенный по проекту Монферрана. Огромный купол в центре, портики тосканского ордера на каждом из четырех фасадов и многое другое свидетельствует о том, что собор был как бы пробой для осуществления проекта петербургского Исаакия.
По обе стороны русского православного собора выросли мечеть и армянская церковь. В 1890 году старые административные здания были заменены длинным корпусом Главного дома, который построили по проекту, победившему в специально объявленном всероссийском конкурсе. Его авторы, петербургские архитекторы Гоген, Иванов и Трембицкий решили здание в формах, стилизованных под народное зодчество — с шатровыми башенками и коробчатой, как у терема, кровлей. Разглядывая с интересом это затейливое сооружение, братья еще не предполагали, что у этих архитекторов им доведется учиться через какие-нибудь десять лет.
К прекрасно организованному пространству торгового комплекса с его разноликой, но первоклассной архитектурой примыкала отдаленная лишь каналом совсем другая ярмарка — невообразимо хаотическое, хотя по-своему и живописное скопление разномастных строений — от лавок, гостиниц, увеселительных заведений до временных жилищ, балаганов, деревянных сараев.
Но самой замечательной была ярмарка 1896 года, когда в Нижнем Новгороде проходила Всероссийская промышленная и художественная выставка. Обновились и ярмарочный городок, и сам Нижний. Был отремонтирован кремль. В одной из его башен открылся художественный музей. Для подъема многочисленных гостей в центр города, расположенный на крутом откосе, были устроены Кремлевский и Похвалинский фуникулеры — едва ли не первая канатно-рельсовая дорога в России.
Известие о том, что на выставку приедет царская семья, усилило ажиотаж. Министерство финансов возвело до 80 павильонов, а частные лица —до 125. Правда, их архитектура вызвала критическую реплику в заметках с выставки специального корреспондента «Одесских известий» Алексея Пешкова. «На Всероссийской выставке, — писал молодой Горький, — нет русской архитектуры. Мавританские арки и купола, готические вышки, много нижегородского «рококо — знай наших». Кое-где проглянет кусок Византии, кружево русского рисунка и исчезает подавленное всем другим».
Но как бы то ни было, новый ярмарочный город не мог не поразить воображение мальчиков, уже знакомых с искусством архитектуры. А контрасты пестрой архитектурной мешанины давали им наглядный урок вкуса, за развитием которого уже следил тогда их московский учитель рисования Маймистов. Леониду в ноябре 1896 года должно было исполниться 16 лет. Он перешел в шестой класс Практической академии, а Виктор и Александр — в четвертый. Архитектурное черчение в этом учебном заведении начинали изучать с третьего класса, и, забегая вперед отметим, что на этой выставке братья, бывшие в числе первых учеников, могли увидеть и свои работы: рисунки, чертежи и макеты.
Неизвестно, была ли организована для учащихся экскурсия в Нижний Новгород на Всероссийскую промышленную и художественную выставку. Скорее всего, что да. Но не вызывает сомнения, что братья Веснины были на ней с родителями. Их отец даже являлся ее участником и за представленные образцы продукции Юрьевецкого дрожжевого и винокуренного завода был награжден медалью выставки, которую можно увидеть сейчас в Юрьевецком музее. На медали изображена женская фигура, олицетворявшая Россию, другие фигуры и атрибуты, символизирующие промышленность, торговлю и искусство.
В художественном отделе выставки экспонировались картины Айвазовского, Шишкина, Поленова, Левитана, Ярошенко. В отдельном павильоне была помещена огромная картина Маковского «Минин» (сейчас находится в Горьковском художественном музее, в здании, построенном по проекту Весниных). Всеобщее внимание привлекала необычная вывеска над другим павильоном, выстроенным Саввой Мамонтовым. Она гласила: «Выставка декоративных панно художника М. А. Врубеля, забракованных жюри императорской Академии художеств». Здесь демонстрировали гигантские панно Врубеля «Встреча Вольги с Микулой» и «Принцесса Греза». Признание Врубеля не потребовало много времени. Переведенная в майолику «Принцесса Греза» украсила фасад новой гостиницы в Москве «Метрополь» (1898—1903), в строительстве которой принимали участие в качестве практикантов-стажеров братья Веснины.
На выставке 1896 года был свой театр, цирк, синематограф — новейшее искусство кино, которое пока еще называли движущейся фотографией. Много диковинок привлекало в машинном зале. Глаза разбегались от огромного количества судов на канале и у пристаней. И даже триумфальная арка при въезде была украшена фантастическим кораблем, как бы летящим в воздухе. Но и эта праздничная мишура не могла скрыть вечного противостояния двух миров — изобилия и нищеты, богатства и убожества.
ПОЛЯКОВА Л. Л. Зодчие братья Веснины. 1989.