Витя, который при каждом удобном случае не ходил, а бегал или передвигался вприпрыжку, первым выскочил из-за вала крепости и сразу почувствовал, что в Белом городе они не одни. Он стал оглядываться по сторонам и вдруг встретился с блестящими карими глазами собаки, которая лежала в густой траве, дружелюбно помахивая хвостом. Мальчик, обожавший собак, ничуть не испугался, смело протянул руку и погладил ее шелковистые длинные уши. Витя и собака уже готовы были подружиться, как на валу показались Леша и Шура и с боевым индейским кличем, размахивая «томагавками», ринулись вниз по склону. Собака вскочила и залаяла, предупреждая своих хозяев об опасности. Тут же раздался мягкий женский голос:
— Веста! Веста!
Веста убежала. И снова все кругом — как прежде. Пахнет разогретой на солнце земляникой. Тишина. Только в вышине, где гуляет волжский ветер, столетние корабельные сосны, выросшие на крепостных валах, негромко перестукиваются гибкими верхушками своих прямых оранжевых стволов. Но мальчики потеряли интерес к игре. Их любопытство было возбуждено. Не сговариваясь, они последовали за собакой.
На противоположном конце старой крепости, неподалеку от пруда, белели два зонта. Под одним сидела за мольбертом женщина, под другим рисовал молодой красивый мужчина с кудрявыми черными волосами и бородкой. Мальчики переглянулись: треножник художника стоял у истока студенца, лесного родника, как раз на том самом месте, где они собирались искать клад.
— Исаак, нас пришли проведать туземцы, — сказала женщина, улыбаясь. — Здесь какое племя обитает? — обратилась она к мальчикам. — Могикане?
Маленькие волжане были оглушены ее московским «аканьем» и стояли, как каменные, вытаращив от изумления глаза. Левитан негромко рассмеялся.
— Софи, ты их напугала. Подите-ка сюда, ребятки. Вас как зовут?
Они дружно выпалили:
— Леонид Веснин.
— Виктор Веснин.
— Шура Веснин.
Левитан, не удержавшись, снова прыснул от смеха.
— Так вы братья? А по внешности не скажешь. — Он положил руку на плечо толстого мальчугана. — Ну, Шуравеснин, ты знаешь, кто мы?
— Я не «шуравеснин», а Шура, по фамилии Веснин. А вы с тетенькой — художники.
— Молодец! То-то, вижу, ты глазом сюда косишь. Знаешь, что это?
— Это мольберт, это кисть и палитра, там — мастихин, тюбики с краской: охра, краплак, ультрамарин, цинковые белила… А ты сидишь на золотом кладе.
— Серьезно? Софи, ты слышишь? Коллега утверждает, что в Юрьевце-Повольском таятся несметные сокровища. Ну-ка, выкладывайте, что за клад.
Мальчики, перебивая друг друга, начали рассказывать легенду. А Левитан слушал их все рассеяннее, потом взял кисть и позабыл все на свете. Кувшинникова приложила палец к губам, и дети замолчали. Тихо стояли они за спиной художника, зачарованно следя за его быстрой кистью. Потом, осторожно ступая, пошли с поляны. Оглянулись и, увидев, что женщина смотрит им вслед, помахали ей на прощанье рукой.
В 1890 году Исаак Левитан последний раз приезжал на Волгу. Остановился он со своей ученицей и другом Софьей Петровной Кувшинниковой, как обычно, в Плесе. Но творческое возбуждение, овладевшее им после посещения весенней выставки в Париже, не давало покоя. Левитан побывал в Костроме, Кинешме, Нижнем Новгороде, Решме, приехал, наконец, в Юрьевец, словно чего-то ища и ожидая. Путешествуя по Франции и Италии, он особенно остро осознал себя русским художником и теперь приехал на великую реку России за вдохновением и большой патриотической темой.
Вдвоем с Кувшинниковой они обшарили окрестности древнего волжского города, чье прошлое уходило в седую историю. Этюды в юрьевецкой старой крепости не дали выхода предчувствию большой темы. Но однажды, гуляя по волжской набережной. Левитан взглянул на противоположный берег и вздрогнул. Закатное солнце окрасило небо и воду, залило теплым светом лес и белые строения небольшого монастыря. Древняя Русь, золотой град Китеж, милая Родина, загадочная отрада души. Смутные образы слились в один, зримый. Так родился замысел знаменитых левитановских картин-поэм «Тихая обитель» и «Вечерний звон», осуществление которого уже было лишь делом времени. Словно в благодарность Юрьевцу, подарившему ему золотой клад вдохновения, великий русский художник написал свой замечательный этюд 1890 года «Пасмурный день на Волге. Юрьевец-Поволжский» (находится в Серпуховском историко-художественном музее).
На дальнем плане этюда Левитан изобразил нижний конец города Юрьевца с купой каменных зданий у подножия Воскресенской горы. Среди них можно рассмотреть и белый дом Весниных. При образовании в 1957 году Горьковского водохранилища Большая Волга, широко разлив свои воды, затопила эту прибрежную улицу, находившуюся за современным речным портом. Но и сегодня дом Весниных можно увидеть на этюде Левитана, на картине академика живописи Григория Шегаля, повторившего этот мотив во время своего пребывания в Юрьевце летом 1948 года, в работах многих местных и приезжих художников.
…Не раз юные Веснины с волнением останавливались у картин Левитана в галерее Третьякова. Узнавая и не узнавая родные места, они дивились волшебной силе искусства. Большой художник помог им увидеть и почувствовать всем существом в простом и знакомом то великое, что зовется словом «Родина», «Русь»…
Полякова Л. Л. Зодчие братья Веснины. 1989.