«Есть люди, с которыми мы встречаемся каждый день, здороваемся, говорим о каких-то пустяках, текущих заботах, создаем о них свое мнение, а между тем даже не представляем, какой удивительный человек рядом с нами».
Я хочу рассказать о Константине Арсентьевиче Лебедеве, полковнике, политработнике. Многие видят, как он каждое утро спешит на службу. Видят, как поздно вечером возвращается домой. Но очень мало кто знает, что каждый день, наряду с делами служебными, он весь, без остатка, погружен в иной мир — мир красок. Что каждую свободную от службы минуту он трудился над созданием двадцатиметрового диорамного полотна, посвященного битве па Дукле…
Мир красок — это праздник и грусть, это безмятежная голубизна тихого озера и жестокий ветер в серых прибрежных камышах. Но мир красок может быть и тревожным зовом трубы, последним броском на пулемет.
Встреча в Доме офицеров
С полковником Лебедевым мы познакомились при не совсем обычных обстоятельствах. Было это около пяти лет назад. Закончив дела, я зашел в Дом офицеров. В фойе меня встретил начальник:
— Пойдемте. Покажу вам нечто интересное.
Через несколько минут мы спустились в полутемный коридор. Забранные бревнами и досками стены, деревянные ступеньки, снарядная гильза в песке, ящик из-под патронов…
— Как во фронтовом блиндаже, — сказал я.
— Похоже? — обрадовался офицер. — Будто на НП времен войны идем. Сейчас Днепр увидите…
Коридор оборвался неожиданно, будто мы вышли на наблюдательную площадку. И в глаза плеснула голубизна днепровских просторов. Только это был не тот Днепр, который Гоголю виделся чудным при тихой погоде. Этот Днепр кипел от снарядных взрывов и пуль. К его берегам шли и шли солдаты-освободители, чтобы через мост, на плотах и понтонах, вплавь на подручных средствах переправиться под смертельным огнем на противоположный берег и вступить в бой.
На полотне шириной в восемнадцать и высотой почти в четыре метра развернулась картина грандиозного сражения под Киевом в октябре 1943 года. Инициатором и главным создателем диорамы был художник-любитель полковник Константин Арсентьевич Лебедев. Он стоял на пятнистом от краски табурете в старом комбинезоне и быстро бросал на холст разноцветные мазки. И среди хаоса цветов вдруг четко обозначились искаженное болью лицо раненого солдата, затем — рука, сжимающая рукоятку гранаты, которая через мгновение полетит в окоп врага. Вот кисть легко коснулась полотна, и yа солдатской руке запеклась кровь.
Признание и отзывы
Нам тогда не удалось поговорить — близился день открытия диорамы, и Константин Арсентьевич дорожил каждой минутой.
А когда журналистские дороги привели меня снова сюда, диорама была уже закончена. Свыше пятидесяти тысяч людей прошли через эту своеобразную выставку, и книга отзывов распухала от благодарственных записей. Рядом с взволнованными словами юного пионера: «Мне посещение диорамы будет помниться до конца жизни», располагаются строки, написанные рукой Маршала Советского Союза, который благодарит создателей диорамы и выражает уверенность, что она будет надежно служить делу воспитания патриотов нашей Родины. Здесь оставили свои записи старый железнодорожник, участвовавший в битве за Днепр, и генерал армии, молодая колхозница и первый секретарь ЦК Компартии республики. Разными словами все они выражают одну мысль: диорама оставляет глубокое впечатление, очень волнует и заслуживает самой высокой похвалы.
Тысяча двести фигур размещено на диораме. И у каждой свой характер, свои черты, своя задача. И все это войско надо было расположить на полотне так, чтобы в сочетании с предметным планом создавалось наиболее полное впечатление о тех необыкновенных, далеких героических днях.
Путь к творчеству
Но, наверное, не только умение владеть кистью помогало Константину Арсентьевичу Лебедеву завершить эту работу. Офицер знает о войне не понаслышке. Он сам прошел по фронтовым дорогам не одну сотню километров, бил врагов и хоронил друзей.
Вечером 21 июня 1941 года он писал старый замок на реке Талке. Подошел преподаватель Палехского художественного училища, в котором учился Лебедев, и, понаблюдав за работой студента, сказал:
— Это твой последний этюд в училище. Готовься в Академию художеств. Первый кандидат.
Академия художеств была самой большой мечтой юноши. Но на следующий день после разговора со своим преподавателем он услышал о войне. 90 километров шел пешком до города Юрьевца. Здесь был призван в армию и через несколько дней началась его служба совсем в другой стороне от фронта — на Дальнем Востоке.
Он все понимал: Родина сюда послала — надо здесь служить. Понимал и писал рапорт за рапортом: пошлите на фронт. Его просьбу удовлетворили только в марте 1943 года и то наполовину: направили на офицерские курсы. В мае сорок четвертого лейтенант Лебедев принимает взвод автоматчиков. В памяти навечно остался образ комбата — майора Чаловского. Суровые, рубленые черты его лица художник по деталькам до сих пор отдает героям своих полотен. А разве забудешь первого боевого ротного — рыжего, как подсолнух, капитана Миронова. Может, это и не совсем он, но на диораме есть офицер, очень похожий на Миронова. Как сейчас видит Константин Арсентьевич старшину Фурсу. Строгого, требовательного, но почти с детской улыбкой. Еще не написал портрет боевого друга Саши Банкова. Под Оршей они шли в атаку десантом на танке. Здесь впервые и так обнаженно художник увидел смерть.
Воспоминания войны
В шестнадцати километрах от Минска он также впервые близко разглядел врага. Зажатая в тупик взводом автоматчиков рота фашистов выбросила белый флаг. Тогда Константин Арсентьевич внимательно вглядывался в лица фашистов. Они были усталыми и угрюмыми. Но воображение художника быстро и безошибочно дорисовало то, что пленные тщательно скрывали: наглость, самоуверенность, жестокость. Все это теперь сменилось отчаянием и страхом. И когда надо было писать на диораме лица врагов, память их выхватывала из мглы ушедших лет и бросала на холст.
Годы идут, а сердце помнит и болит. Незаживающей раной в нем — капитан Николай Талдыкин, сложивший голову возле одного из хуторов Восточной Пруссии, подполковник Крижановский, подаривший художнику за несколько минут до смерти наручные часы, Мария Октябрьская, приехавшая на фронт на собственном танке и погибшая в бою геройской смертью. Будто остановившийся кадр на экране, не меркнет перед глазами образ Шота Гамзэмлидзе, веселого автоматчика, который в критическую минуту обвязал себя гранатами и бросился под фашистский танк. Об этом подвиге написано большое полотно, портрет воина, но художнику хочется создать нечто волнующее о силе человеческого духа, когда им движет любовь к Родине.
Офицер пишет портреты Героев Советского Союза и отличников боевой и политической подготовки. Он выезжал на совместные учения армий стран Варшавского Договора, и через несколько месяцев была готова картина на тему об интернационализме.
И все же память сердца звала художника, боль сердца напоминала о неоплатном долге живых перед теми, кто не вернулся с последней войны, перед матерями, не дождавшимися сыновей, перед женами, овдовевшими в двадцать лет, перед их детьми.
Диорама о Дуклинском перевале
И приходит решение: создать диораму о сражении на Дуклинском перевале, рассказать людям о том, как вместе с советскими солдатами плечом к плечу шли в бой с фашистами чехи и словаки, как в огне сражений закалялась та дружба, которую не под силу разорвать никому.
Это было пока только желанием, идеей, но они настолько захватили художника, что нарушили его покой. Все увиденное и услышанное, независимо от места и занятий, теперь пропускалось через фильтр будущего полотна. В папках, альбомах, на полках — всюду росло количество набросков и эскизов. Скорее всего: что большинство из них окажутся ненужными для этой диорамы, но так уж скроен художник — если что-то задумано, он должен работать. Только в процессе работы мысль воплощается в реальность, и только в трудном и требовательном поиске можно найти те точные штрихи, которые молчаливо расскажут суровую правду.
И, наконец, настал тот день, когда полковник Лебедев получил возможность осуществить свою мечту.
Подвиг художника
И вот в здание диорамы пришли зрители. Они восхищаются подвигом советских и чехословацких воинов на Дукле, восхищаются работой художника. Этим нельзя не восхищаться. Но мало кто знает, что, создавая полотно, художник спал по нескольку часов в сутки, перекусывая наспех бутербродом, не выпуская из рук кисти. И все эти дни он был с ними, со своими боевыми друзьями, с теми, кто в жестокой схватке с врагом, не жалея ни крови, ни жизни, бился за честь и независимость социалистической Отчизны.
Подполковник А. ПИНЧУК, Центральная группа войск.
Газета «Волга» 18.12.1973 год.