Источник: МАММ / МДФ
Истоки сельского хозяйства
Неоглядны века хлебопашества на земле юрьевецкой. От каменных топоров, мотыг и жерновов, хранящихся в местном музее, идет этот счет — на столетия, слагающиеся в тысячелетия. И хотя основная часть заглавного продукта «испокон шла с низов» (т. е. со средней и нижней Волги), хлебное земледелие было главным крестьянским делом и в пору подсечной примитивной агротехники, и с началом пашенных оборотов — в VII—VIII вв.еках.
Известно, что в XVI-XVII столетиях Юрьевец с окрестностями входил в так называемый Замосковный край. Этот период, связанный с укреплением феодальных порядков и централизацией власти, имел в нашем крае одну особенность: на юрьевецких землях помещичьи владения были крайне редкими, а основная часть пашни и деревень оставалась дворцовой, оброк платился в Московский приказ Большого дворца. Иначе сказать, в основном край наш числился царской вотчиной. Лишь частичными и нетипичными вкраплениями были тут наделы помещиков Телепневых, бояр Шереметевых, нескольких монастырей, в том числе и знаменитой Троице-Сергиевой лавры.
Это значит, что основная часть юрьевецкого крестьянства не знала помещичьей крепостной кабалы, а традиции этой относительной свободы налагали отпечаток своеобразия на развитие региональных производительных сил и производственных отношений. Скажем, территории основных волостей на территории нынешнего района — Ёлнатской, Березницкой, Ячменской, Коряковской, Заборской, Городецкой — были населены гуще, нежели земли в центре, на юге и западе современной Ивановской области. К примеру, по данным 1676 года, в Березницкой волости (территория более поздних Обжерихинской, Дьяконовской и отчасти Соболевской волостей) насчитывалось 222 тяглые «жилые» деревни. Это 630 дворов, 1370 человек только мужского пола, считавшихся кормильцами.
Другая особенность аграрного развития юрьевецкого края проистекала из его историко-географической характеристики, суть которой сводится к тому, что на крутых поворотах российской судьбы именно здесь происходили столкновения различных противоборствующих внутренних и внешних сил. Татарское и польское нашествия, крестьянские войны неизменно охватывали прилегающие к Волжскому пути земли. Именно поэтому в период средневековья господствующей системой землепользования была переложная — с забрасыванием значительной части пашни под залежь. Наряду с «жилой» землей соседствовала та, что регулярно была «впусте».
Сельскохозяйственный кризис
Начало XVII века ознаменовалось упадком сельского хозяйства края в результате гражданских и военных катаклизмов, вызванных польским нашествием и борьбой за верховную власть. Появились так называемые бобыльские, нищенские и пустошные дворы. К 1676 году 155 деревень Березницкой волости превратились в беспосевные и были даже освобождены от оброка, поскольку взять с них все равно было нечего. Из 12 225 десятин пахотной земли в волости заброшенными оказались 10 125 десятин и лишь 2100 десятин засевались по-прежнему, с трехпольной обработкой. Последняя была уже широко распространена в других, традиционно хлебородных районах будущей Ивановской области, скажем, на гаврилово-посадских, ильинских, родниковских, лежневских землях.
Грянувший в 1654 году неурожай и сопутствовавший ему мор привели к тому, что обезлюдели целые деревни. В 1671 году трагедия повторилась. Эпидемии холеры
и чумы выкашивали целые села и деревни — Гатулино, Хваленки, Рябинки, Савеньково, Сантелево…
Заливные луга волжской поймы издревле способствовали развитию здесь животноводства. Практиковались отхожие выпасы и заготовки сена. Последние назывались пожнями, и в них участвовали даже посадские горожане. Дележ пожен нередко сопровождался спорами, кулачными схватками. Дело доходило до судебных разбирательств и даже царских указов. Был, например, указ великих государей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича 1692 года — по поводу челобитья юрьевецкого земского старосты Тимошки Крапивина о насильственном захвате рыбных и сенокосных угодий крестьянами вотчины боярина Шереметева. За подобные самоуправства нарушителей повелевалось «ловить, приводить в Юрьевец в приказную избу,…бить батогами нещадно и впредь рыбы ловить и сено косить не велеть».
Пожни, о которых было упомянуто, по своим размерам чаще всего колебались от 1 до 2 десятин, но отмечались и большие — от 20 до 30 десятин. По Березницкой волости на оброке числилось 167 пожен.
Юрьевецкие заливные луга были источником дохода, и к ним интерес был у всех сословий, включая духовенство и разночинное — торговцев, ремесленников… Характерно, что обе известные нам писцовые книги по г. Юрьевцу — 1594 и 1676 года — вовсе не упоминают городскую пашню, в то время как пожни, включая даже незначительные, перечисляются весьма тщательно. Центрами сенокосных угодий являлись урочища луговой стороны напротив города, острова Голый, Волжский, Яковлевский и Ореховские луга.
Наличие пожен, распределявшихся общинам во временное, а не в наследственное владение, говорит о том, что в нашем крае существовали зародыши капиталистических отношений в сельском хозяйстве, когда не вотчинная земля, а фактически арендуемый участок становится основным средством производства. Тем не менее, дворцовое и монастырское крестьянство в то время не могло свободно распоряжаться результатами своего труда.
Военные и налоговые тяготы во времена царствования Петра I тяжелым бременем легли на податное население, и в первую очередь на крестьянство. Но даже в этой обстановке начинает выделяться богатая верхушка торговцев, ростовщиков, кабатчиков, переработчиков. В этом смысле характерен наказ юрьевецкого купечества в комиссию по переписи земель и угодий 1767 года, во времена царствования Екатерины: «Много может поправить купечество, если будет дозволено купецким детям… покупать дворовых людей мужска и женска полу». Иначе говоря, разбогатевшие предприниматели желали узаконить крепостное право на своих предприятиях.
Льноводство и скотоводство
В конце XVIII века Юрьевец становится в ряд самых известных поволжских рынков льноводства. Отсюда лен поступает на предприятия текстильной промышленности Шуйско-Ивановского и Костромского районов. В торговый оборот Руси того периода лен поступал как в виде сырья, так и готовым продуктом — полотном, холстом, пряжей, крашениной. Лен стал культурой, вовлекавшей хозяев в денежный оборот, обеспечивал движение от натурального хозяйства к рыночному. Именно он в конце крепостничества был культурой, посевы которой постоянно расширялись. Картофель еще не получил широкого распространения, в 1855 году, например, его по уезду было посажено всего 1427 четвертей, а урожай составил «сам-три», то есть собрали в три раза больше, чем посадили.
В 1857 году на 17 тысяч дворов в уезде приходилось 28 тысяч лошадей, 39,5 тыс. голов крупного рогатого скота, 60,5 тыс. овец, всего 232 свиньи (животных этих держали редко по всему ивановскому краю) и 248 коз. Иначе говоря, молочное и мясное животноводство держалось в основном на коровах и овцах.
Реформа 1861 года
Последствия реформы 1861 года, освободившей крестьянство от крепостной зависимости, имели на юрьевецкой земле ряд особенностей. В силу относительной неразвитости помещичьей собственности в частновладельческом обороте оставалась лишь шестая часть пашни, а у крестьянских обществ — в три раза больше. При этом надо иметь в виду, что общинная земля была много хуже частной, нередко без прилегающих лесов и заливных покосов. Последние же приносили очень высокую прибыль, не случайно десятина пашни по окладным листам облагалась сбором 20 рублей, а лесные угодья — от 27 до 87 рублей, заливные же покосы — до 150 рублей!
После реформы о земствах, в середине 60-х годов XIX века наблюдается оживление внутриуездной хозяйственной жизни и заметный подъем производства у зажиточной части крестьянства. Этому способствовало создание в октябре 1893 года при земской уездной управе экономического совета. Параллельно с формированием зажиточного крестьянства идет пролетаризация прослойки бедняков, и превращение значительной части их в батраков. «Экономическое благосостояние населения, — записано в докладе управы 1902 года, — с каждым годом приходит все в больший упадок. Так, например, в 1891 году количество безлошадных домохозяев в уезде было 19,2%, а в 1901 году уже 30,3%. Количество домохозяев, не имеющих никакого скота — ни крупного, ни мелкого, в настоящее время достигло 11,24% и в будущем, если не будут приняты меры, … количество таких домохозяев… будет все возрастать и возрастать».
Сельское хозяйство даже периода капитализации страны оставалось рутинно-примитивным. Агротехника — на уровне раннего феодализма, тягловой силой оставалась все та же лошадь. В 1902 году земский агроном А. Панфилов сообщал по инстанции, к примеру: «Говоря о льне, не могу умолчать о том, что культура его ведется крайне примитивным способом. Нигде почти в уезде не наблюдается осенней пашни под лен, хотя она при культуре льна имеет очень большое значение. При мятье льна употребляется исключительно щелевая мялка, благодаря чему получается много утраты волокна».
Травосеяние находилось в зачатке даже в начале XX века, когда в Западной Европе без него не мыслили кормовой базы. В 1901 году в Юрьевецком уезде многолетними травами было засеяно всего 22,5 десятины земли, а счет клеверным семенам велся на фунты.
Начало XX века
К началу века каждые 18 крестьян-домохозяев из ста не имели коров, в почву вносилось в два раза меньше навоза, нежели того требовали агрономические расчеты, единственное минеральное удобрение — фосфорит — в 1902 году поступило на весь уезд в количестве 118 пудов.
В 1913 году земской управой была проведена очередная инвентаризация земель уезда. Приведем данные, касающиеся основных категорий землевладельцев того времени. Крестьянские сообщества (их в народе называли общинами) имели в своем распоряжении 179,7 тысячи десятин земли, частные владельцы — 62,3 тыс. дес., у городских владельцев было 1,7 тыс. дес., удельные земли составляли 43,5 тыс. дес. Казенными остались лишь 0,6 тыс. десятин. Были и еще более мелкие собственники. Иначе сказать, перед первой русской революцией сельское хозяйство края приняло форму многоукладного: реформа, освободившая крестьян «без земли», главный крестьянский вопрос не решила. Реформы 60-х годов XIX века в российской надстройке почти не коснулись базиса сельскохозяйственного производства, а потому врастание крестьянства в капитализм шло исключительно медленно. Крестьяне упорно держались за сообщество, т. е. за общину, в которой видели спасение от бед.
Крайне медленными темпами шел научно-технический прогресс на селе. Осталось без удовлетворения ходатайство земской управы об организации опытно-показательного пункта кормления скота, искомые 445 рублей выделены не были. В уезде отсутствовали маслодельные заводы и цеха, морозильни. Не осушались огромные болота, было мало дорог с твердым покрытием, лишь в 80-е годы появились первые ветеринарные пункты. Из машин применялись лишь жнейки и молотилки на конной тяге, но были они очень большой редкостью.
Новые беды юрьевецкой деревне принесла война 1914−1918 годов. Сократились посевные площади — в результате мобилизации не осталось агрономов и ветфельдшеров. Прошла реквизиция скота в пользу фронта. Вновь забросили травосеяние. Часто не хватало семян на сев. Производили продовольственные и денежно-вещевые сборы в пользу беженцев. Крестьянство беднело.
Особенно пострадали трудоемкие отрасли сельхозпроизводства и прежде всего льноводство. Неуправляемость в экономической политике больно била по крестьянам, занимавшимся возделыванием этой культуры: семена клевера, славившиеся своим качеством, вывозились в Америку, а в Россию ввозилось заграничное гнилье. Нерайонированный же «псковский» лен был для юрьевецкой земли плохо пригоден, и во всей остроте встал вопрос о производстве собственных льносемян (ранее они в основном закупались).
В первый же год войны в магазинах исчезли косы, а с остановкой многих заводов к 1917 году исчез практически весь сельхозинвентарь, о машинах и речи не было. Управа разрабатывает проекты развертывания собственной кустарной промышленности, но сделать это до революции так и не успевает.
Постановлением чрезвычайного земского собрания в 1916 году земство приняло на себя поставку мяса на нужды действующей армии. В том же году было отправлено 600 голов крупного рогатого скота (половина куплена на базаре). А в 1917 году намечалось собрать с крестьянских общин уже 4 тысячи голов скота. Это 12 железнодорожных составов! Половина из волостей уезда данную директиву выполнять отказалась: скота не было.
Волнения, прошедшие в крестьянстве под влиянием событий в столице, отказы подчиняться решениям губернатора и земского губправления свидетельствовали о том, что село, пусть и медленно, революционизируется. Лишь принятие большевиками «Декрета о земле» вселило в крестьян веру в лучшую долю. Но было это уже в иной исторической обстановке и вылилось, как мы знаем, в колхозное крепостничество — бесправное, обезличенное и государственно-диктаторское.
Альманах «Юрьевец», 2001 г. 42 стр.