Так может сказать о себе каждый, кому в годы войны было от 7 до 14 лет. Сейчас их называют «детьми войны», хотя в годы войны к ним относились, как к взрослым, и работали они зачастую наравне со взрослыми. Своими воспоминаниями военного детства делится Геннадий Павлович ШИШКИН.
— С удовольствием, большим интересом слушаю и читаю воспоминания участников
Великой Отечественной войны. Этих воспоминаний перед юбилеем Победы и в печати, и на телевидении сейчас много. И замечаю, что сегодня в этих откровениях стало больше открытости, правды. Но и сейчас не все ветераны при первой же встрече раскрывают свою душу: одни считают нескромным рассказывать о личной боли войны, другим очень тяжело даются воспоминания об опаленной войной юности и утраченных годах молодости, третьи военное детство не считают потерянным, хотя и было оно голодным и нелегким.
— Однажды встретились мы с другом Николаем Федоровичем Пигаревым. Разговорились, вспомнили войну, свое детство. И так эти воспоминания обожгли душу, что захотелось рассказать об этом трудном времени моих сверстников.
Война ворвалась в нашу жизнь, когда мы были еще совсем детьми, но цепкая память запечатлела многие моменты военных и послевоенных лет, сохранив их в своих кладовых на всю оставшуюся жизнь. Самое, наверное, изначальное, тревожное и вместе с тем впечатляющее, что осталось в памяти — это черное ночное небо, раскрашенное мощными яркими лучами прожекторов, шарящих в поисках вражеского самолета. Эти лучи к нам тянулись из-под Горького, Балахны, Городца. Мы, дети, в отличие от страха взрослых, воспринимали это как необыкновенно красочное зрелище.
Из деревни на фронт ушли почти все мужчины. Основная тяжесть легла на плечи женщин, наших матерей. Матери работали круглый год без выходных с раннего утра до позднего вечера. Я и сейчас вижу натруженные руки мамы, что не видели неги, а один лишь бесконечный крестьянский труд. Нам, детям, а в каждой семье было 2?5 человек, приходилось впрягаться во все домашние дела вместе со взрослыми. Мой друг Николай в шесть лет уже самостоятельно пас деревенское стадо. Деревня осталась без техники, а лошадей почти всех забрали на фронт.
Но без тягловой силы невозможно пахать, сеять… Выход был найден: стали запрягать быков и даже коров. На быках работали в основном дети. Мне на всю жизнь запомнился наш бык бурого цвета. Ох, сколько слез было пролито мною из-за его упрямства! Это потом, после войны, у нас появился трактор «Фордзон» и «Нати», и мы до устали бегали за ним.
Оба помним, как в зной на коленях пололи в поле лен, затем на току его околачивали. По жнивью собирали колоски с зерном, и мать их молола на муку в жерновах. Во время уборки урожая обмолот снопов вели по ночам, чуть поспишь — и опять в работу. А она начиналась с того, что каждое утро за три километра носили на приемный пункт в ведрах молоко — обязательную госпоставку.
Итак, листая страницы памяти, на каждой из них видишь отпечаток труда, труда в поте лица. Надо было заработать трудодень, ведь за каждый из них давали до ста граммов муки.
Мы до сих пор вспоминаем постоянное в те годы чувство голода. Голод почему-то подкатывался по вечерам. «А ты помнишь, как ели сушеные картофельные очистки»? — напоминает Николай. Ну как не помнить! Как забыть и вкус жмыха, тайком взятого с фермы — им кормили молодняк телят. А лепешки из перекопанного весной перемороженного гнилого картофеля с добавлением в них колокольца! Помнится и кислый вкус овсяного «молока». С нетерпением ждали ранней весны. На заливные луга бегали гурьбой, где собирали дикий лук, ягель, чеснок, щавель. Здорово выручал лес — запасали на зиму ягоды, грибы. «А как хотелось сладкого», — с привкусом вспоминает друг. Вместо сахара, конфет пили чай с вяленой свеклой, тыквой, редкостью был сахарин.
…В первый класс пошли в самый голодный, послевоенный год. С интересом рассматриваем фотографии тех лет: пацаны щупленькие, с ершистыми волосами, девчонки — в цветистых, ситцевых платьицах. И ни одной улыбки.
Тетради, карандаши, учебники были на 4?5 учеников. Вместо портфелей были просто холщовые или тканевые котомки. А у иных из нас даже теплой одежды не было. «В нашем классе, — вспоминает Николай, — у двоих ребят валенок не было, приходили в школу в онучах». Вот так мы и жили на ураганном ветру войны. Мы очень рано повзрослели.
… Мы оба почему-то не помним день Победы, а вот приход с фронта мужиков, нередко калек, плач вдов, радость сверстников от встречи с отцами помним. «Мы боялись и в то же время ждали почтальона дядю Сашу, — вспоминает Николай. — И если из чьего-то дома слышался плач, значит туда пришла беда». Николай хранит похоронку на отца, геройски погибшего под Ленинградом. Мой отец пришел, мы были счастливы!
Война обуглила наши детские души и сердца, но жизнь продолжалась. Мы выросли, тяга к учебе позволила получить высшее образование. На наших глазах и при нашем участии возрождалось село. Мы оба имеем правительственные награды, ветераны труда.
И нет вины простого народа — героя в том, что сегодня на улицах больше, чем после войны нищих, голодных, беспризорных.
А ведь наше поколение помнит, когда государство ежегодно снижало цены на многие товары. Кто сегодня может поверить, что было время, когда хлеб в столовых был бесплатным? Село вымирает, земля — кормилица зарастает бурьяном.
Так легче ли нам стало жить? Какое странное совпадение времен для большинства нашего поколения: тяжелое, безрадостное детство и трудная, неуверенная старость.
«Навечно в памяти», 2005 г. Составитель А.В. Сиротина. стр. 20