История пребывания в селе Ёлнать детей из блокадного Ленинграда — одна из ярких страниц летописи этого тихого маленького селения. Уходят из жизни очевидцы этих событий, внуки забывают рассказы бабушек, а между тем наши односельчане, провожая наших ленинградцев, обещали помнить их навсегда.
В августе 1942 года началась массовая эвакуация детей из блокадного Ленинграда. Юрьевецкий район разместил у себя 682 ребенка. 125 дошкольника из 93 детского дома Московского района Ленинградской области должны были быть размещены в деревне Мордвиново (это часть села Ёлнать). Для их проживания была отдана одна из трех построек тогдашней Ёлнатской школы. Дело было в сентябре 1942 года. Известили срочно, за день до приезда воспитанников. Весь день старшеклассники и учителя выносили из школы парты и нехитрый школьный скарб, а девочки мыли полы и стелили на пол матрасы. К вечеру в село въехала колонна грузовиков. Наших 125 и трех воспитателей выгрузили прямо на травку, а остальных повезли дальше. И без того ослабленные дети были полностью измученны дорогой и не могли стоять. Вокруг них собралось все село. Мужчины заносили несчастных путешественников в классы, а бабы рыдали в голос. Зрелище было жуткое. Дети были похожи скорее на покойников, чем на живых. Тонкие ручки и ножки, головы большие, ввалившиеся глаза и выступавшие вперед скулы и зубы. И еще запомнилось — никто из детей не плакал. Видно, их слезы уже давно были выплаканы в блокадном Ленинграде.
К прибывшим сразу же откомандировали из местной больницы молоденькую медсестру — Хворостинскую Валентину. Дали лошадь с телегой, возчика, он же завхоз, разнорабочий и т. п. Колхозники стали спешно ставить рядом с детским домом баню, хозяйственные постройки. Женщины несли овощи с огорода, делились своими нехитрыми припасами, всем миром помогли с сеном и дровами. Но прежде всего детей надо было вылечить. Иммунитета у них не было никакого. Они были простужены, любая царапина сразу же гноилась и долго не заживала. И еще — они все время просили есть. Валя Хворостинская оказалась строгой медсестрой — наладила строгий распорядок, идеальную чистоту и разработала рацион питания. Но продуктов не хватало. Отчаянные попытки предпринимала директор детдома. Долго не могла узнать ее фамилию. Все помнили только, что ее звали Галя Цыганка. Почему цыганка? Потому что носила роскошные волосы цвета воронова крыла и мешок за плечами. В этот мешок, обходя деревню за деревней, она складывала подаяния для детдомовцев — лук, чеснок, яйца, масло, картошку. Теперь я знаю, ее фамилия Волынская Г.А., а вот куда она уехала через год — никто не помнит. Между тем дело было сделано. Дети были поставлены на ноги и постепенно приспосабливались к своей новой жизни. Постепенно малыши стали постепенно забывать ужасы блокады и все чаще улыбались на приветливые слова взрослых. Старшие пошли первого сентября в Ёлнатскую школу. Но долгие годы ни те и не другие не утратили блокадной привычки — прятать в заветных местах кусочки хлеба. К весне для блокадников выделили землю под огород, поделились с ними семенами и рассадой. Дети с увлечением занялись выращиванием овощей, ходили в лес за грибами и ягодами, заготавливали для своей лошади сено. Жизнь налаживалась.
После снятия блокады воспитатели стали возвращаться в Ленинград, разыскивать свои семьи, восстанавливать разрушенные очаги. А нашим детям деваться было некуда — у них не было ни дома, ни семьи. Детским домом заведовали случайные люди. Дисциплина разладилась, дети не подчинялись взрослым, сильные терроризировали слабых, били их металлическими тростями, отбирали еду, в ближайшем (Татаринском) лесу вырыли землянки, бродяжничали, воровали, просто хулиганили и перестали учиться. Дело дошло до начальства. Нерадивых воспитателей сняли, был суд. На их место были назначены новые педагоги из местных жителей. Это директор детского дома Лицова В.Н. и завуч Афанасьева (Мусатова) В. И. Новое руководство «царьки» (так себя называли эти неформальные лидеры) встретили «в штыки». Перевоспитанию они не поддавались, поэтому пришлось вывозить их другие детские дома области. Первым делом стали налаживать работу с шефами. Как ни странно, ими оказались немецкие, румынские и итальянские офицеры из лагеря военнопленных села Михайлово. Они с энтузиазмом взялись за ремонт помещения и мебели, сами смастерили игрушки, помогли разбить клумбы, а самое главное — стали воздействовать на детей средствами искусства. Среди пленных было много талантливых людей — они играли на скрипке, виолончели, аккордеоне, фортепьяно, флейте. Многие вполне прилично рисовали маслом и акварелью. Детей стали водить на концерты классической музыки к пленным. Стены детского дома украсились пейзажами и натюрмортами. Но вскоре началась репатриация пленных. Они уезжали домой.
А на их место из Германии приехал учебный полк нашей армии. Вера Ивановна Мусатова тут же отправилась к офицерам налаживать шефские связи. Для первого знакомства к детям пришли сразу комбаты всех трех батальонов. Подтянутые, в новой форме, при орденах и медалях, они произвели большое впечатление на юных воспитанников. Режим был нарушен, беседы о военном лихолетье продолжалась в спальнях далеко за полночь. Решался важный вопрос — как жить дальше, как избавиться от груза тяжких военных воспоминаний и снова начать верить в светлое будущее. Это знакомство стало переломом в психологии детей.
Но музыки все равно не хватало. Из Юрьевца приехал хороший музыкальный работник — Сисягин. Он сразу же организовал хор, танцевальный кружок. Вот только музыкального инструмента не было. И опять помогли шефы. Военнослужащий из музвзвода Вертинский отдал детям свой шикарный трофейный аккордеон. И начались взаимные концерты: дети — шефам, шефы — детям. Подражая военным, дети начали изучать строевую подготовку, пошили себе матросскую форму (ведь они ленинградцы), к шефам на концерт шли строем, с горном, барабаном, чеканя шаг. Задолго до появления «Зарницы» дети и шефы придумали свою военную игру. В злополучном Татаринском лесу строили фортификационные укрепления, штурмовали крепости, ходили в разведку на территорию «противника». Так шаг за шагом шел процесс складывания новых отношений в коллективе.
Но шли годы, воспитанники подрастали. Воспитатели подбирали для них учебные заведения с учетом вкусов и наклонностей. В основном это ФЗО, художественная профтехшкола в Холуе, профтехучилища. Некоторые захотели вернуться в Ленинград. Вера Ивановна наводила справки о жилищном фонде своих воспитанников, устраивала их, проверяла, контролировала их первые шаги в новой самостоятельной жизни. И они не забывали свою вторую родину. Навестить свою Веру Ивановну неоднократно приезжали уже взрослые Лебедева, Ярославцев, Максимов Коля, Мишагины Боря и Сережа, Зина Осадчая, Скворцов Саша.
Детский дом расформировали в ноябре 1952 года. Оставшихся воспитанников отвезли на пристань и посадили на пароход. Дети плакали и просились назад, «домой». Самый маленький Гончаров просил: «Вера Ивановна, оставьте меня, я Вас слушаться буду. Я Вам дрова колоть буду». Вся деревня стояла на берегу и махала вслед уплывающему пароходу. К чувству потери примешивалась и чувство исполненного долга. Всех 125 ленинградских детишек они выходили, сохранили и вывели в люди. Они не забыли нас и мы будем помнить их всегда.
Александра.