Черногубовы — одна из ветвей моей семьи. Юрьевчане, жизнью своей прославившие город во временах. Они жили рядом с нами. Но были другими. Их активная жизненная позиция не давала сомкнуться туману смутных времён. Тепло огромной души согревало и изменяло к лучшему людей, которым посчастливилось знать эту семью. Расскажу то, что мною как-то само собой узналось. Неожиданно подобралось по крупицам.
Началось с того, что муж нашёл очередную стопочку негативов. Мой дед был фотографом, и тёмные стёклышки время от времени находили в укромных уголках старого юрьевецкого дома.
Посмотрев на один из отсканированных со старого негатива снимков, я отложила его в папку с портретами неизвестных мне людей. Но что-то не давало покоя. Я наверняка знаю эту молодую женщину и мальчика. Я их раньше видела. Они мне родные. Сначала узнала мальчика. Это он печально смотрел с большого портрета на стене всё моё детство. Взрослые на вопросы, кто этот мальчик, не отвечали. Переводили разговор на другую тему. Вспомнила — это же рано умерший Миша Черногубов. Потом узнала женщину — его мать. Я знала ее немолодой гостеприимной хозяйкой московской квартиры. И не сразу уловила в облике смуглой красавицы черты той, знакомой. Это Елизавета Константиновна Черногубова, тетя моей бабушки Нины Александровны. Мужественная женщина с трагичной судьбой, не потерявшая вкуса к жизни.Лиза родилась в семье Рыжовых. Ее братом был отец моей бабушки печник Александр Константинович. Вторую сестру звали Вера. Над державой проносилось смутное время. Первая Мировая война, Гражданская война, революция…
Но девушки маленького городка не замечали мировых катаклизмов. Это было и время их юности: цветение вишневых садов на холмах, свидания, замужество. Мужем Веры стал врач Ершов. Они вместе работали в тифозных бараках Юрьевца. Хотя наш рассказ и не о Вере, но в будущем жизни сестер переплетутся самым трагическим образом.
Сохранился снимок из юрьевецкого фотоателье, на котором обе сестры вместе. Молодые женщины с младенцем на фоне таинственной природы, нарисованной на холсте задника. Фотограф пока не установлен.
Эпизод первый:
Газета «Красный Крым» от 12 июля 1931 года: Герой социалистической стройки. Тов. Черногубов награждён ЦИК СССР орденом Красного трудового знамени.
Тов. Черног
убов — сын крестьянина. В 1911 году, окончив ремесленную школу, поступил работать на Сормово слесарем. (судостроительный завод — прим. авт.) За распространение прокламаций с завода был уволен. Впоследствии работал машинистом на электрической станции, был на военной службе в старой армии, а с 1918 года — в Красной армии. С 1924 года по 1928 год заведовал Саратовской конторой автопромторга, год работал техноруком тракторного хозяйства в Иваново-Вознесенской губернии. С 1925 г. тов. Черногубов — кандидат, а с 1929 года член партии.
Везде, на всякой работе тов. Черногубов проявлял себя как активный, энергичный, самоотверженный работник. С 1928 года до сентября 1929 г. он работает в Крыму зав. симферопольской ремонтно-тракторной мастерской, тогда ещё находившейся в ведении полеводсоюза. Затем, до сентября 1930 г. — в Украинском Трактороцентре, после чего снова в Крыму старшим инспектором — механизатором Крымтрактороцентра.
Кулаки тогда не стеснялись открыто агитировать против МТС: — На паёк посадят, батраками станете, землю отберут, трактора не придут, а и придут — так не будут работать. Но энергии Черногубова они, конечно не сломили. Своей упорной работой он наносил кулаку удар за ударом. Организованная тов. Черногубовым Пришибинская МТС на Украине была премирована в числе 20 лучших по всесоюзному конкурсу.
Были организованы две машинно-тракторных станции в районе, поражённом влиянием менонитской секты. ( Менониты — приверженцы старого традиционного образа жизни. Основная их часть по возможности отказывается от любых технических средств. Они пашут землю конным плугом. — прим.авт.) Крестьяне в колхоз шли туго. Не считаясь с указанием, приходилось заключать договоры с 7-8 крестьянами, желавшими работать коллективно. Но когда трактор сделал 4-х вершковую вспашку чёрного пара, какой здесь не видели ещё никогда, крестьяне-менониты приходили и просили принять их в колхозы и заключить с ними договоры.
Такую же энергию в преодолении трудностей и в успешном выполнении заданий по ремонту тракторов, в строительстве МТС проявил тов. Черногубов и здесь, в Крыму. Он сам — ударник и организатор ударничества в мастерских Крымтракторцентра. Используя свой 20-и летний производственный стаж, он умело подходит к рабочим, поднимает их энтузиазм и организует его. Он сумел провести в порядок мастерские МТС, принятые от кооперативной системы, помог организовать 9 новых МТС и укомплектовать их штатом специалистов и рабочих. Он применил в тракторных мастерских поточную систему работы, что увеличило выпуск тракторов из ремонта с двух до пяти в день. Тов. Черногубов принял сверх плана 200 тракторов от Агроджойнта, за 20 дней февраля добился выпуска из ремонта 160 тракторов.
Благодаря активному участию самого тов. Черногубова в соцсоревновании и ударничестве в данное время 9 мастерских Крымтрактороцентра соревнуются между собой. Трудовой героизм тов. Черногубова, его беззаветная преданность в борьбе на фронте социалистической стройки — блестящий пример для всех.
А.Б. (скромно подписался автор заметки).
Эпизод второй:
Вот что пишет об этом случае юрьевецкий историк Б.А. Владимиров:
«Красавица колокольня Входо — Иерусалимского Собора далеко видна с волжских берегов. Стройная, гармоничная, а когда её отреставрировали и побелили, то издалека кажется фарфоровой статуэткой. Она, как и многие другие, ранее существовавшие колокольни, рассыпанные по земле Русской, олицетворяли единение народа в праздники и суровые годины. Звоны колоколов с колоколен означали, что здесь наш дом, наша Родина. Но и колокольням — красавицам, как и красавицам живым, постоянно угрожает опасность. И не сносить бы головы и нашей, да нашлись земляки-патриоты города и спасли её. Я давно искал подтверждения этого факта. И вот что мне рассказали мои друзья, земляки: Миша Черногубов, ведущий конструктор Ковровского механического завода и Саша Шишлов ведущий архитектор Ленинградского проектного института:
«Как часто в жизни бывает, что хорошее очень тесно переплетается с плохим. Стихия индустриализации страны захватила косвенно, но больно, и наш край. В городе Горьком строится один из первых автомобильных гигантов. И этому гиганту нужен был для питания кирпич, много кирпича, так много, что мелкие рассыпанные полукустарные заводики по производству кирпича просто задыхались, но выручить стройку не могли. У кого родилась идея использовать кирпич от разрушаемых церквей — мне неизвестна. Но хорошо известно отношение к идеям такого рода, когда ни на минуту, ни на грамм, ни на сантиметр идолопоклонники не заглядывали вперед. А ведь кладочка-то кирпичная, да и не разбирается на кирпичики-то. А кладочка-то на хорошей извести сделана, а кое-где с добавлением яичных белков! Да, Да! Разрушить кладку можно, но употребить в дело кирпич оказалось делом мизерным и бесперспективным. Но идея ушла, идея требовала выполнения дела, а сомневающихся — побоку, отойди и не мельтеши под ногами, а то и более серьезный оклик, после которого можешь и сухари сушить. Так или иначе, слово «разверстка», родная дочь упомянутой идеи, пошла гулять по городам и весям. И над Юрьевецкой колокольней нависла прямая угроза физического уничтожения, чтобы она после этого могла превратиться в стены котельной или трансформаторной подстанции, или… коттеджа для зарубежных «советчиков».
Какой был документ — мне неизвестно, но стало известно, что от Юрьевца требуется энное количество кирпича (дополнительно). И что нечего голову ломать — снести на это дело колокольню! «Не имею документов, не могу перечислить имена всех людей, которые в тревоге схватились за голову, но со слов моего отца, Шишлова Петра Александровича далее дело происходило так: Огорошенные таким «указом» отцы города, а, по сути, и патриоты его, собрались вместе и думали, как сделать, чтобы «и волки были сыты и овцы целы». Я помню одну фамилию — Черногубов. Это брат Черногубова Ивана Павловича тогда бухгалтера Горкомхоза.» «Черногубов Николай Павлович родился в нашем городе и в то время был в отпуске в нашем городе. Это выдающаяся личность. Он один из основателей колхозного движения на юге России на Одещине и Херсонщине, создатель одних из первых МТС (машино-тракторных станций) в стране. За свой труд ещё в те годы был награжден высшим, по тем временам, орденом Трудового Красного Знамени, который вручил в Кремле сам М.И.Калинин. Очень влиятельная личность».
«Якобы Черногубов Н.П. сказал, что «нечего носы вешать, а я поеду в Рыбинск, где формируются составы с кирпичом для завода, а там будет видно».
Уехал. Волновались, гадали. Далее опять пробел: то ли прислал телеграмму, то ли приехал и сообщил сам — «Паёк от Юрьевца зачтен и колокольня цела».
То есть в счет поставок от Юрьевца было отгружено несколько барж с кирпичом из разбираемых там церквей при затоплении Рыбинским водохранилищем сел и городов. «Что там происходило в Рыбинске? Кто сколько выпил или кого ублажили, да и смеем ли мы об этом говорить, не будучи уверенными в том, что можем обидеть память. Если было всё так или почти так, то низкий поклон от всех юрьевчан светлой памяти Черногубову Н.П. Ещё раз подчеркиваю, что история напоминает легенду и не претендует на стопроцентную истину». Так была спасена юрьевецкая колокольня.
Сохранилось всего два снимка, где супруги вместе — тот общий и вот этот — на отдыхе. Племянник Михаил Иванович Черногубов рассказал, что в годы войны Николай Павлович работал военпредом Горьковского авиационного завода. Умер в 1945 году и был похоронен в Нижнем Новгороде. В 70-е годы приёмный сын Лев Ершов передал награды и документы Николая Павловича в юрьевецкий музей, о чём письменно сообщил родным. Кто был тогда директором музея? Результат постоянно один и тот же: в музее реликвии не числятся. Это всё, что мне известно.
Лиза с тремя маленькими детьми жила в Юрьевце в доме брата Александра Константиновича. До городка добралась разруха и эпидемии. Младшие девочки заболели дифтерией. Моя мать вспоминала, как её не пускали к ним в маленькую комнату. В ней через несколько лет будет фотолаборатория деда. Девочки умерли. Мать с сыном уехали в Москву. Там у них была комната в коммунальной квартире. Дом стоял на Чистых прудах. Этажом выше жил кинорежиссёр Сергей Эйзенштейн. Но несчастья не закончились. Миша заболел менингитом и умер. Мужественная женщина стойко переносила валящиеся на неё несчастья и не потеряла вкуса к жизни.
Квартира Черногубовых была уютным островком семьи в Москве. Приезжали кто по делам, кто просто в гости. Всегда были радушно встречены. Племянники и племянницы, их мужья и жёны, дети и внуки — всем были рады. Всем находилось местечко среди кружевных салфеток и фарфоровых слоников.
Вот в московской квартире сидят Елизавета Константиновна Черногубова и Галина Андреевна Рыжова, жена племянника авиатора Константина. Тётя Лиза весела и легкомысленна. Как всегда в кружевах и с причёской. Но легкомысленная внешность скрывала трезвый ум и незаурядное мужество. В смутное время репрессий именно тётя Лиза организовала освобождение посаженного по доносу мужа любимой племянницы Нины (моего деда А.В.Цареградского).
Тогда было опасно не только помогать осуждённым, но и оказаться их родственниками. Но тётя Лиза стала действовать. В коммуналке соседи держали совет: «Как помочь?». Многоопытные в юридических делах евреи составили план действий. Исполняли моя бабушка Нина, мать Ольга (которой было тогда 15 лет) и молодой Лёва Ершов. Ездили в тюрьмы, стояли в очередях, привезли и передали кассационную жалобу по назначению в Москву. И так два года. Слабые женщины и дети победили беспощадную машину власти. Мой дед возвратился домой.
Увидев снимок впервые (сканирование с сохранившегося у меня стеклянного негатива), я узнала только свою бабушку Нину Александровну. Тоненькую, кудрявую, молодую. Остальных — не надеялась.
А ещё я узнала дом! Это родной дом Черногубовых. За все годы существования до наших дней только напротив этого дома был тротуар из плиток. Узнаваем и нижний кирпичный этаж. Дом сохранился. Маленькую Таню сюда часто водили в гости. За прошедшие 80 лет первый этаж полностью ушёл в землю. Теперь это глубокий подвал. Окна выходят в закрытые решётками ямы. Я знала, что старые постройки постепенно уходят в землю. Видела это на примере храмов Новгорода. Но там прошли века и постепенно образовался новый пласт земли. А здесь почему такая скорость? Возможно, дом ещё просел из-за близких грунтовых вод Горьковского водохранилища. И из-за своего расположения. Напротив него крутой Барановский взъезд, ведущий в нагорную часть города. Своё дело сделали и потоки весенней воды, приносящие грунт. Ещё возможно — подземные ключи, бьющие на взъезде. Удивительное дело. В семейном альбоме Михаила Черногубова, (мальчик со снимка), знаменитого конструктора стрелкового оружия тоже лежат эти фотографии. И рукой его отца (мужчина в центре снимка) перечислены все присутствующие. Иван Павлович Черногубов подробно описал присутствующих:
Стоят слева направо:
- Елизавета Константиновна Черногубова — тётя Лиза.
- Черногубов Николай Павлович — дядя Коля.
- Кудрявцева Евдокия Ильинична — тётя Дуся.
- Черногубов Иван Павлович — отец (работал бухгалтером горкомхоза).
- Цареградская Нина Александровна.
- Моя мать — Ольга Алексадровна Цареградская.
- Возможно сосед.
- Рыжова Александра Владимировна, дочь дяди Володи Рыжова.
- Около тёти Нины стою я — Черногубов Михаил Иванович.
- Слева «душит» козлёнка моя мама Черногубова Клавдия Ильинична.
- Справа с козлёнком стоит моя сестра Черногубова Людмила Ивановна.
После смерти мужа тётя Лиза забрала сестру Веру в Москву.
На снимке Елизавета Константиновна за письмом. Пишет она моей бабушке — своей любимой племяннице Нине. Она любит и всю её семью. Из многолетней переписки сохранилось только пара открыточек и писем.
Вот одно из них, невесёлое. Здесь тётя Лиза пишет не его. Но от письма исходит забота о близких и мудрость человека, не сломленного обстоятельствами. Читаю — и берёт досада на вечно окаянное время, когда людям приходилось с огромным трудом искать даже самую малую необходимую вещь. Привожу часть письма. В скобках прямо в тексте — мои пояснения.
«Добрый день, мои дорогие Саня (моя прабабушка Александра, жена брата тёти Лизы), Нина, Александр Васильевич, Игорь, Таничка (это я). Целую вас крепко, мои дорогие. Получила ваше письмо. Александр Васильевич, спасибо, дорогой, что так хорошо пишете — читать приятно. Только вот одно горе, что моя дорогая Саня не может поправиться (у неё был рак пищевода). Как я жалею её и не могу ехать. У меня сердце и печень мучают. Вот получила письмо и поплакала как следует, что не могу поехать… Костя мне писал (брат моей бабушки из Липецка) — галя лежала в больнице. Он конечно с ней мучился целый месяц. Она лежала — он сам готовил. Юра, его сын окончил десятилетку, не знаем, куда его направить. Я не могу брать (к себе в Москву). Они думают, что я всё такая, как была раньше, много умею. Вера унесла здоровье. Как мне было с ней тяжело возиться, годы были уже большие… Тяжело, когда родные болеют. Жаль, Ниночка, дорогая моя, я тебя понимаю, что тебе тяжело, но ничего не поделаешь. Крепись, моя дорогая, я всё пережила, все трудности. Помолись когда в душе, не забывай, что за богом молитва не пропадёт… Дорогие, в посылке получите 5 лимонов и глюкозу в таблетках. 2 лимона Ира (невестка) раздобрилась а 3 от меня. Пишите, есть ли у вас портвейн, если у вас нет, я вышлю (для питания Александры, она уже не могла глотать). Глюкозу искала — всю Москву обегала искавши. И только нашла в закрытой аптеке по пропуску. Лёва работает не в Москве, так что выписать некому было, он приезжает раз в неделю…(сын Веры, спортивный врач). Ниночка, целую тебя, маму, Александра Васильевича, Таничку, Игоря. Будьте здоровы, мои дорогие. Иду на почту посылать посылочку. Лиза.»
С раннего детства я знала: в Москве живёт тётя Лиза. Как добрая фея — всегда приютит на сказочных Чистых прудах, где обитают чёрные лебеди и в витрине цветочного магазина стоит настоящая пальма. Она выполнит любое желание: пришлёт посылку с нарядным платьем, гостинцы, пригласит в гости… Однажды лет в 10 меня наконец в Москву взяли. И всё оказалось правдой! Чёрные лебеди доверчиво брали угощение. На месте и огромная пальма. А ещё были памятник поэту и магазин «Чай-кофе», в который можно было придти просто для удовольствия посмотреть на его убранство. В этой квартире я впервые увидела… унитаз! Такая роскошь просто потрясала.. Дом стоял рядом с кинотеатром «Колизей». В нём сейчас театр «Современник». Лев Ершов остался жить с тётушкой. Он очень любил меняться жильём. В какой-то момент Елизавете Константиновне осталась крохотная комнатка в том же доме. Казалось, что в ней помещаются только гардероб и кресло. Вид из окна на двор-колодец наводил на меня ужас: как тут можно жить. Часть всепроникающей доброты тёти Лизы доставалась соседям. Со мной дважды, в двух разных местах её проживания происходили одинаковые случаи: я приезжала — а хозяев не было дома. И оба раза соседи оставляли гостить у себя. Один раз — меня с матерью. Другой раз — одну, но на несколько дней. Можно ли сейчас такое представить.
Вся нерастраченная любовь была искренне направлена на родных. И мне достался её маленький кусочек («.целую Таничку.»). Случайно сохранилась адресованная моей бабушке поздравительная открытка к Первомаю. Ни у кого рука не поднялась выбросить такую красоту. Букет из жатого шёлка, наклеенный на глянцевую бумагу. Ручная работа какой-то артели из Монино. В открытке — забота обо всех и сожаление, что не смогла сделать больше.
Рукой тёти Лизы написано:
«Мои родные, дорогие, поздравляем Вас с 1-м маем. Желаем здоровья как можно больше Александру Васильевичу и Ниночке, Таничке, (это мне), Лёле и Володе. Целуем вас крепко, мои родные, пусть ваша жизнь цветёт, как вот на этой открыточке шёлковые цветочки. Как они хороши. Ниночка, посылку я послала на Нину Виноградову, а платье я не сшила, Только начала кроить, отрезала юбку — вдруг Юра звонит по телефону: «Приезжай, тётя Лиза, нянька вышла замуж». Ну мы и поехали все: Ира, Марина, Миша. И вот пробыли там 2 недели, нашли пока тётю Аню, не знаю, долго ли проживёт. А вот у меня дело встало, я ничего и не шила, и зубы я начала лечить…
Ниночка моя милая, ты на меня не обижайся, что я тебе не сшила платье 1-му маю. Юра помешал со своей няней. Вот, Ниночка, когда мы приехали, так было весело: четверо детей, шуму…. Я спала плохо ночью — день с ними намучаюсь. Миша с Сашей не могли (ладить), то молоток отнимают друг у друга, то Миша хочет надеть Сашину шапку — фуражку, а Саша не даёт. То Миша пояс у Саши отнимает — поднимается драка. Светлана и Марина, они были дружные, а мальчики давали нам жару. Саше скоро 6 лет, а Мише 2 года 3 месяца и ничего не уступает. Лёва два раза приезжал к нам. Ниночка, Галя была у нас 2 месяца, немного разве поменьше. Купила себе шубу и боты, и туфли. Пиши. Соседи наши шлют вам все привет и поздравления с 1-м маем…. Вот, мои дорогие, пишите, как ваше здоровье и что у вас нового. Будьте здоровы. Целуем: Лёва, Ира, Марина, Миша, тётя Лиза.20 апреля 1957 г.»Душа Лизы всегда была озорной. Она не изменилась за суровые годы — душа смуглой прекрасной девушки.
P.S. Печально, что эта ветвь рода — ветвь красивых и благородных людей исчезла. Но сам род не прервался. У брата Ивана Павловича были сын Михаил (ныне здравствующий конструктор стрелкового оружия) и дочь Людмила. У них есть дети и внуки. Один из внуков Илья занимается историей рода. Пожелаем ему удачи в этом кропотливом труде и напутствием приведём строки жившей в 19-м веке Натальи Грот: «Собирание семейных преданий и материалов, живых и письменных, документальных — вместо накопления земных богатств — для детей и внуков гораздо полезнее и настолько же выше, насколько духовное выше материального…. В этом обнаруживается широко сознательное отношение человека к жизни. Благо тому, кто понял это.»
Автор: МАСЛОВА Татьяна Владимировна