Родственники Весниных

Со стороны отца у мальчиков было много тетей и дядей. По семейному преданию, у ладожских дедушки и бабушки Весниных родился двадцать один ребенок. Не рискую настаивать на достоверности этой впечатляющей цифры. Вероятно, многие из них умерли еще в детстве, потому что в 1884 году, после 50 лет брака у Александра Ивановича и Глафиры Афанасьевны было тринадцать взрослых детей — шесть сыновей и семь дочерей. В архиве Музея архитектуры я обратила внимание на любопытный документ — шутливую фотокомпозицию под названием «Генеалогическое древо рода Весниных» с надписью: «Незабвенно дорогим нашим родителям Александру Ивановичу и Глафире Афанасьевне от детей, зятей и внучат к 50-летию свадьбы. 29 апреля 1834 — 29 апреля 1884». У корня «древа» — раскидистого дуба — фотографии юбиляров. Дед красив, дороден, бабушка — маленькая, щупленькая, с некрасивым, но умным и волевым лицом.

На ветках (в дубовых листочках и желудях) помещены фотокарточки многочисленной родни. Десятая ветвь из тринадцати отдана юрьевецким Весниным. В желудях — фотоснимки родителей будущих архитекторов, Александра Александровича и Елизаветы Алексеевны, а на листьях — имена их троих сыновей, Леонида, Виктора и Александра. Дочь Лидия родится несколько месяцев спустя, в августе 1884 года.

С выходом замуж тетушек в роду Весниных появились новые фамилии; Соболевы, Ильинские, Благодаревы, Крутковы. Как это обычно бывает, не со всеми родственниками сложились близкие отношения. Но некоторые из них сыграли значительную роль в жизни как родителей архитекторов, так и их собственной. Самыми любимыми были тетя Аннеточка (Анна Александровна Соболева), тетя Грашечка (Глафира Александровна), дядя Леша (Алексей Александрович) и самая молодая тетушка, красавица Мария Александровна Круткова, которую дети, копируя взрослых, часто называли ее домашним прозвищем — Жемчужина.

Об Анне Александровне Соболевой уже упоминалось. Добавим, что она сыграла большую роль не только в жизни брата, но и его детей. Когда семью Александра Александровича постигло горе — умерла жена, а сам ом разорился,— сестра помогла ему материально, посылала деньги в Петербург, где учились тогда Леонид, Виктор и Александр. После смерти своего мужа В. А. Соболева Анна Александровна раздала состояние бедным и ушла в монастырь. Семья Весниных платила нежной привязанностью Аннеточке, как называли ее братья: в честь своей сестры отец Весниных назвал младшую дочь Анной.

Так же, как отец Весниных повторил имя своего отца, тетя Граня (Грашечка) носила имя своей матери. Они и внешне, судя по карточкам, были очень похожи. Но бабушка Глафира, несмотря на свою миниатюрность, особенно заметную рядом с гигантом мужем, была натурой сильной и властной, а тетя Грашечка при всем своем деятельном характере отличалась необыкновенной мягкостью, добротой, мечтательностью и бесконечной самоотверженностью любви к своим родным. Глафира не вышла замуж, жила в семье младшего брата Алексея в Нижнем Новгороде, но приезжала и в Юрьевец к брату Александру, так как очень любила и его детей. Племянники и племянницы отвечали ей тем же, ласково называли тетечкой Грашеч-кой, а она их не иначе, как «соловушка», «голубочек», «милушечка».

Об этом мне поведала двоюродная сестра архитекторов Наталья Алексеевна Веснина, младшая из четырех дочерей дяди Леши. Брат отца Весниных Алексей Александрович был моложе да и женился поздней, когда ему уже перевалило за сорок, поэтому кузины архитекторов Весниных больше чем на двадцать лет моложе своих братьев.

Наталья Алексеевна родилась в 1902 году в Нижнем Новгороде и по-прежнему живет в своем родном городе, хотя и по другому адресу: родительский дом на бывшей Суетинке, в котором бывали юрьевецкие Веснины, не сохранился. До пенсии Наталья Алексеевна Веснина (выйдя замуж, она сохранила свою девичью фамилию) работала старшим бухгалтером в финотделе Горьковского облисполкома, награждена Советским правительством орденом Трудового Красного знамени. В ее памяти сохранилось немало дорогих свидетельств и подробностей о семье «дяди Саши».

— Приедет к нам, бывало, дядя Саша. Всех малышей в охапку. Посадит к себе на колени и каждый пальчик поцелует. Таких добрых и ласковых людей, как он, я не встречала…

Большинство показанных фотографий мне уже были знакомы по семейным альбомам Весниных. Но вот в моих руках тетрадка с пожелтевшими страницами, принадлежавшая Глафире Александровне. Вперемешку с перечнем домашних лечебных средств, с рецептами лакомств и другими заметками, столь необходимыми в доме, где есть маленькие дети, записаны изречения.

Эти заповеди мудрости и доброты многое могут сказать о нравственных ценностях всего семейства Весниных. Вот некоторые из них: «Будьте скупы для самих себя и щедры для других», «Тот истинно милосерд, кто не обращает внимание на клеветы и злословие», «От человека гневливого, желчного бог отвращает свое лицо», «Будьте хозяином своего слова и рабом своей совести», «Праздная жизнь не может быть чистою», «Счастье не в награде за добродетель, а в самой добродетели».

Интересно в связи с этим мимоходом отметить, что Виктор Веснин с детства начал записывать народные пословицы, причем, не все подряд, а лишь те из них, что чем-то приглянулись, пришлись по душе, поразили оригинальностью или же оказались созвучными пережитой ситуации.

Отец Весниных был и лицом и статью похож на своего отца, как и сестры его Маша и Лиза. Обе они остались жить в Ладоге. Нет точных данных, приезжали ли они на Волгу, но родители архитекторов Весниных гостили у них довольно часто. И всегда брали с собой детей. Особенно нравилась им мыза «Стуглево», где жила с семьей тетя Маша — Мария Александровна Круткова.

Упоминания о Стуглеве мелькают в письмах и воспоминаниях Весниных, а на снимках юных братьев, сделанных в юрьевецком доме видно, что на стене их комнаты висела увеличенная фотография стуглевского дома. Эта деревянная усадьба была так мила сердцу братьев Весниных, что став архитекторами, они много раз с удовольствием работали над проектами загородных домов и дач, а когда появилась возможность, построили дачу и для себя в подмосковном Воскресенске (теперь город Истра), поблизости от замечательного памятника русской архитектуры XVII—XIX веков — ансамбля Ново-Иерусалимского монастыря.

Стуглевская мыза (это слово означает загородный дом, дачу с собственным отдельным хозяйством) находилась в Ново-Ладожском уезде, неподалеку от бывшей усадьбы «Званка» великого Державина. Рядом река Волхов, Ладожское озеро. Рукой подать до Новгорода, до Петербурга и до Старой Ладоги, где жили дедушка и бабушка.

В то время Старая Ладога уже превратилась в село. Ее упадок начался с той поры, как северным портом Московского государства стал Архангельск, и завершился после перенесения Петром I города на новое место — к устью реки Ладоги, на самый берег Ладожского озера. Так появились две Ладоги — Старая и Новая. В прошлом же Старая Ладога была знаменитым древнерусским городом, упоминавшимся в русских летописях и скандинавских сагах. Стояла Ладога на торговом пути из Балтийского моря на Волгу — «в болгары» и на Днепр — «из варяг в греки». С XI века город был крепостью и торгово-ремесленным центром сначала Новгородской феодальной республики, а затем Московского великого княжества. С тех пор сохранилось много архитектурных памятников: городище и остатки крепости с каменными стенами, башнями, земляными валами, напоминавшие мальчикам юрьевецкий Белый город.

Братья любили бродить по городищу. С восхищением осматривали одноглавый храм XII века. Суровый и строгий, он был издали похож на воина-богатыря в шлеме. Церковь носила имя святого Георгия, который считался покровителем ратоборцев, защитников Родины. Мальчики слышали, что их родной Юрьевец в старину называли Георгиевском, а над воротами первой деревянной крепости, построенной в 1225 году, была укреплена икона Георгия-Победоносца.

Однажды братья забрались внутрь полуразрушенной Георгиевской церкви, с интересом осмотрели ее древнюю конструкцию, остатки фресок новгородского письма на стенах. И никогда уже не могли забыть сильного эстетического впечатления, пережитого здесь.

Потом, в годы своей архитектурной молодости, братья Веснины пройдут через период страстной увлеченности древнерусским зодчеством, совершат путешествия по северным городам, где сделают множество зарисовок. Они примут участие в реставрации памятников древнерусского зодчества, создадут свои первые проекты под влиянием национального архитектурного эпоса.

После Октября братья Веснины станут творцами новаторской архитектуры, созвучной эпохе социализма, но навсегда сохранят в душе преклонение перед шедеврами безвестных мастеров, которые до сих пор служат украшением родной земли. В своем выступлении, посвященном 200-летию со дня рождения великого русского зодчего М. Ф. Казакова, которое широко отмечалось в Советской стране в 1938 году, Виктор Александрович даст краткий, но яркий обзор развития русской архитектуры, в котором найдут отражение живые впечатления детства и юности. Он скажет так: «Глубоко своеобразно наше северное деревянное зодчество с его шатровыми храмами-столпами, поставленными по крутым берегам рек… А эти северные детинцы, крепости с многоверхими башнями, с изумительно тонкой прорисовкой силуэта — прообраз нашего Кремля— разве они не говорят о великой художественной одаренности нашего народа? Ничто иное, как веками сложившееся северное зодчество, послужило источником для развития блестящей эпохи Ярославского каменного строительства. Ярославский период претворил излюбленные шатры и многоглавие Севера в камень, узорчатую резьбу дерева в многоцветную майолику. Нельзя оспаривать и своеобразия монументальной глади и мягкой силуэтности палат, хором, соборов, монастырей Пскова и Новгорода или белокаменной узорчатости строгих, совершенных по мастерству храмов Суздаля и Владимира, которые могут тягаться не только со своими сверстниками XII века — образцами романской архитектуры на Западе, но и с лучшими образцами высокого расцвета архитектуры».

Сколько раз, читая в архивах и музеях рукописи Весниных, знакомясь с их журнальными и газетными публикациями, практически малодоступными для широкого читателя, я думала о том, какую пользу молодежи, особенно художественной, могло бы принести издание творческого наследия этих мастеров и глубоких знатоков искусства, обладающих к тому же незаурядным литературным талантом. К счастью, первая такая попытка уже предпринята составителями сборника «Мастера советской архитектуры об архитектуре».

ПОЛЯКОВА Л. Л. Зодчие братья Веснины. 1989.