Долгими зимними ночами, когда сон уходит, Александра Ивановна Филина вспоминает свою жизнь. Как в калейдоскопе меняются картинки, перед глазами встают дни милого детства, трудной военной юности, ее дети.
…Вспоминается родительский дом в деревне Астафьево Долматовского сельсовета. Их — четыре сестренки. Старшая, Манефа, помогает матери по хозяйству. Отец плетет лапти. Шестилетняя Шура водится с малышами. Утром отец уйдет на работу, он — конюх, Манефа водится в детских яслях с детишками.
Шуре было всего 8 лет, когда умер отец. Учиться пришлось недолго, окончила начальную школу и стала помогать маме. Ведь старшую, Манефу, сосватали. Шура вспоминает, как она была послана с отказом к жениху, и улыбается. Всего-то ей лет одиннадцать, но она бойко переступает порог и заявляет: «Няня замуж за тебя не пойдет». И видит слезы в глазах жениха. Ему всего 17 лет, а невесте — 16. Сестренка все-таки вышла за него замуж и была счастлива всю жизнь.
А Шура позднее окончила курсы в Юрьевце и стала работать заведующей детскими яслями у себя в Астафьеве. Но ясли были сезонными, и когда закрывались, работать приходилось везде — на заготовке дров, выращивании свеклы, на сплаве. Ее сообразительную, трудолюбивую, смелую и очень хорошенькую, замечали и сразу назначали звеньевой, бригадиром. А это и дополнительная ответственность.
Уже шла война с финами, а потом — Отечественная. А молоденькие девчонки заготавливали лес на той стороне Волги, гоняли плоты. Уставали очень, но молодость… Чуть заиграет гармошка и усталость проходит. Плясали, пели частушки. Шура много их знала, веселой была. «Бывало, идем на работу с Каменной гряды за 12 километров, — вспоминает Александра Ивановна, — я и Ира Козлова играем на балалайке, чтоб веселее было».
И вдруг в 1943 году приходит повестка ей — Васиной Александре Ивановне и Соловьевой Марии Федоровне — явиться в военкомат. Как не хотелось ей уезжать из родного дома, напоминает фотография в день отправки, лицо опухло от слез, даже глаза не открываются.
— Попала я в Кинешму, — рассказывает Александра Ивановна, — на военсклад НКО №27.
Сначала нас определили на квартиры. Мы жили у сотрудника Кинешемского военкомата Лебедева. Военсклад находился в 6 км от второй фабрики. Работа начиналась с 6 часов утра. Сначала мы разгружали вагоны с пустыми болванками. Уже после разгрузки уставали так, что руки не поднимались и ноги не слушались. Но затем до 9 часов вечера заряжали мины. Все было поставлено на поток. Отдохнуть нельзя было ни секунды. Свою суточную норму хлеба, 400 граммов, съедали моментально, его всегда не хватало. Потом всех согнали в казармы. Завод был за колючей проволокой, с территории завода не выпускали. Это было связано с тем, что фронту требовалось все больше мин и снарядов. Поэтому работать приходилось и ночью, зачастую грузить вагоны готовой продукцией.
Шура была комсомолкой, ударницей, не отказывалась ни от какой работы в любое время суток. Ей очень хотелось, чтоб война закончилась скорее, и можно было бы вернуться домой. В трудовой книжке за 1944 год записано 6 благодарностей за хорошую работу. В 1945 году присвоено звание лучшей работницы. А за всем этим такой напряженный труд, что даже мужчины не выдерживали: калечили себя, чтоб немного отдохнуть. А Шура перевыполняла норму всегда в 1,5 раза. Начальник склада Залуцкий мрачно шутил: «Родителями после такой работы вы никогда не будете».
В 1945 году закончилась война, но не закончилась их работа. Готовой продукции оказалось много, и надо было часть оставлять на хранение, а часть разминировать. Шуру поставили протирать мины древесным спиртом, потом их увозили на хранение в г. Киржач. О том, насколько это вредно, ей никто не говорил. Она получила порок сердца. Домой вернулась в 46-м году вся опухшая и долго лечилась.
Потом знакомая работа — лес, сплав, детские ясли, выращивание свеклы. Не растеряла душевную доброту, оптимизм, задор. Участвовала в художественной самодеятельности, пела частушки, помогала овдовевшей младшей сестренке растить сына.
В связи со строительством «большой Волги» работала во Взрывной партии-2 по углублению дна. Когда началось переселение, переехали домой в Задорожье. Там работала на овцеферме — растила ягнят, которые требовали любви и ласки не меньше, чем маленькие дети. Трудодней было заработано много, только ничего они не значили. Поэтому, когда выдалась возможность, уехала с подругами в Саратовскую область. Жилось там неплохо, хлеба было досыта. Она пекла в свободное время на всю артель блины, хлеб. А основная работа была дояркой.
Но мама, которая тогда уже переехала в Юрьевец, так скучала, что Шура не выдержала и вернулась. Поставили они здесь небольшой домик и стали жить вдвоем. Александра Ивановна работала в санэпидемстанции. И мама была рада, что на старости лет рядом с ней дочка.
Бывают в нашей жизни встречи, которые круто меняют всю жизнь. Случайны ли они, посланы ли свыше или начертаны судьбой, трудно сказать. Но только однажды, как обычно, шла Александра Ивановна проводить дезинфекцию одной из квартир. Только открыла дверь, а навстречу ей мальчуган, годика полтора, подбежал с криком «мама». И хотя объясняла ему, что она чужая тетя, он так и крутился вокруг, пока была в квартире. Потом узнала, что мама малыша безнадежно больна и что есть у него маленький братик шести месяцев, который с рождения так и лежит в больнице, а отец их работает грузчиком в фабрике. А дальше события в этой семье развивались быстро, и, вроде бы, ее не касались. Дядя этих малышей, брат матери, уговорил ее, больную, сдать детей в детдом. И они это сделали без ведома отца. Пока тот работал на разгрузке вагонов в Кинешме, детей отправили в детдом, а в квартиру вселился брат жены с семьей. Вернулся он: детей нет, в квартиру не пускают. Вот тогда и обратился за помощью к Александре Ивановне, встал к ним на квартиру, попросил вернуть детей. Оказалось, что дети распределены по разным детским домам. Когда они приехали в детдом в первый раз, детей им не отдали. Мать от них отказалась, а в неполную семью, одному отцу, детей не отдают. Когда расстроенные вернулись в Юрьевец, узнали, что мать детей умерла. Тяжело переживал это Сергей — отец детей; переживал брат жены, боялся потерять квартиру. А она переживала о детях: неужели так и останутся в детдоме. И решила расписаться, чтоб взять детей в семью.
Александра Ивановна как сейчас помнит те дни. Сначала поехали в Кинешму за младшим Павликом. Было ему годик с небольшим. В предыдущий раз он был безучастен, голову держал плохо, отца не узнал. А тут приехали, его и в детдоме- то нет, отправили в больницу и сказали, что малыш обречен на смерть. Сердце дрогнуло. Поехали в больницу. И там медработники сказали: «Не берите, мальчик все равно умрет». Вот тогда она и ответила: «Если суждено, пусть умрет с родным отцом. Но мы будем бороться за его жизнь». Пока Павлика готовили к выписке, поехали в Родники за Володей. А тот ждал, как увидел, бросился со всех ног: «Мама приехала!» Сотрудники детдома сказали, что с прошлого посещения до этого дня он всегда сидел у окна, ждал и всем говорил, что мама обязательно приедет. Этот малыш, видимо, с первой встречи душой почувствовал доброту этой женщины. В Кинешме взяли завернутого Павлика.
А дома уже ждала их Шурина мама, соседки. Когда Павлика развернули, то ужаснулись, как запущен был ребенок. Он опрел настолько, что ножки, попка были голыми кусками мяса. Представляла ли она всю серьезность своего поступка, знала ли, какие трудности ждут ее? Да. Она сразу приняла их всем сердцем. И потом, как бы ни было трудно, приходилось радоваться или плакать, она ни разу в жизни не покаялась, что растит сыновей.
Вскоре Вову устроили в садик. Выходили они с мамой и Павлика. И не было больше радости, когда она возвращалась с работы, а навстречу со всех ног, спотыкаясь и падая, бежали ее мальчишки, чтоб обнять маму. Росли они как двойняшки. Старалась и покормить повкусней и одеть, чтоб не хуже, чем у людей. И дети платили ей любовью. Только ведь городок нага маленький, а языки бывают злыми.
Семья обедала, когда вошел расстроенный Вова. Он уже учился во втором классе. Губенка его дрогнула, и он со слезами спросил: «Мама, а ты правда мне неродная?»
«Да что ты, милый!» — прижала его к себе. «А почему тогда Сашкина мать сказала, вон у Вовки чужая мать, он и то учится хорошо». И запали сомнения в душу мальчика. Тогда пошла Александра Ивановна к учительнице. Наверно, больше всех в начальной школе дети верят учителю. И счастье детей и родителей, если им достался хороший, чуткий учитель. Такой и была А. П. Трушина. Именно она убедила мальчика, что у него замечательная, самая, что ни на есть родная мама.
Быстро бежало время. Закончили мальчики школу, поступили в техникум, Александра Ивановна бережет до сих пор все фотографии, похвальные листы и грамоты. Особенно их много было у Володи. Он был одним из лучших спортсменов техникума, во всех районных соревнованиях занимал призовые места. Есть у него грамота и за строительство свинокомплекса «Боровое».
Выросли сыновья. Оба живут и работают в Ухте, у обоих семьи. Теперь у Александры Ивановны трое внуков и внучка, названная в честь нее — Сашенькой. Когда родились внуки, и нужна была ее помощь, она уезжала к детям, водилась с внуками. И для них нет на земле роднее человека, чем их мать и бабушка. А она, сколько бы ни говорила о своих детях, в голосе звучит любовь и ласка. Александра Ивановна помнит каждый их шаг, взгляд, вздох, хранит каждый их подарок. Вот и на днях получила от детей бандероль и поздравление. И убежденно говорит: «Я такая счастливая детьми. Таких детей нет ни у кого».
А. В. СИРОТИНА, Т. М. ТЕРЕШИНА, «По тропам памяти людской», 2002 г., стр.308