Единственным воспоминанием о блокадном Ленинграде трехлетней Вали Русановой были вспышки прожекторов, катер и она, прижавшаяся к какой-то женщине. Не помнится ни дорога, ни детдом.
…Только закончился тихий час, дети проснулись, но еще лежали в своих кроватках. Дверь спальни открылась и вошла их заведующая детдомом с незнакомой женщиной. «Вот все они у нас здесь, выбирайте», — сказала заведующая. А Валюта с любопытством выглянула из-под одеяла и сказала: «Ой, моя мама пришла». Женщина улыбнулась и сказала: «Что ж выбирать — то? Вот она — моя дочка». Так Валя стала Ракчеевой.
Историческая справка: в годы войны в Юрьевецком районе было открыто семь детских домов, в которых были размещены дети из Ленинграда и Белоруссии. Это — Валовский, два Завражных, Мордвиновский, Мостовский, Новленский и Юрьевецкий детдома.
Сегодня мы рассказываем о судьбе девочки из Ленинграда Вали Русановой. В приказе, но Юрьевецкому району от 1 декабря 1942 года записано: «Рассмотрев заявление Ракчеевой Анны Александровны, рождения 1914 года, проживающей по Воскресенской горе, улица Калинина, дом 10, усыновить взятую из Мордвинопского детдома девочку Руса Валентину. Юрьевецкий РайОНО, руководствуясь кодексом законов о браке, семье и опеке, постановил: «ходатайство гражданки Ракчеевой Анны Александровны об усыновлении несовешеннолетней Руса Валентины удовлетворить. Просить Юрьевецкий ЗАГС сделать соответствующие изменения в метрических записях. Зав. РОНО: Подогов».
Документ я привожу полностью. Читателю может показаться, что допущены две неточности: вместо «удочерить» — записано «усыновить». Видимо, был такой термин — «усыновление», так записано во всех приказах о взятых из детдома девочках. И второе — фамилия. По документам Валя была Русак. Свою настоящую фамилию она узнала спустя четверть века. Она нашла своих родных. И тетя рассказала ей, как нашла Валю в нетопленой два дня их квартире, рядом с умершей матерью. Мама умерла от голода и холода, отдавая последнее тепло своей маленькой дочурке. И было маме всего 28 лет. Когда пришла тетя, Валя даже не могла плакать, охрипла. Она была завязана теплым платком крест накрест. Но это уже не спасало от холода. Вот тогда тетя и оформила ее в одну из групп детей-сирот, которых вывозили из осажденного Ленинграда вглубь страны. Но Валя не попала на тот катер, с которым ушли ее документы. Она заболела. Оформляли ее с ее же слов. Что могла сообщить о себе трехлетняя испуганная девчушка? Так и появились у нее фамилия Русак и отчество Михайловна. Отца звали Николаем, но Валя его не помнила совсем. Ей было два года, когда он ушел на фронт и больше не вернулся.
Надо сказать, что Юрьевецкая земля гостеприимно встретила осиротевших детей. Среди многих документов меня поразил один. Это меню Мордвиновского детдома на 28 июня 1945 года. Как страна заботилась о детях! В меню входило: хлеб со сливочным маслом, яйцо, чай с молоком, щи с мясными консервами, каша пшеничная со сливочным маслом, кисель из черники и т. д. Не каждая семья в наши дни может так питаться.
Но как бы хорошо ни жилось детям в детских домах, им не хватало родительской ласки и любви. Поэтому в годы войны многие бездетные юрьевчане, одинокие женщины брали на воспитание маленьких сирот. Это давало семьям и некоторые льготы.
Мама, так до сих пор ее называет Валентина Николаевна, любила свою приемную дочку; хорошо одевала, вкусно кормила и отдавала ей всю свою любовь. Но родственники и знакомые часто называли Валю «приемышем». Тогда она спрашивала маму: «Почему ты взяла меня из детского дома? Как я там оказалась?» — «Война была, дочка, вот мы и потерялись, — отвечала Анна Александровна. — А потом я нашла тебя в детдоме». И Валя верила своей маме, любила ее, старалась не огорчать, хорошо учиться.
Так было, пока Вале не исполнилось десять лет. Анне Александровне было уже за 30. И она решила наладить свою личную жизнь. В доме стали появляться мужчины, а вместе с ними и выпивки. И Вале стало неуютно в доме. Все чаще она стала задумываться: родная ли она и кто ее настоящие родители, какая у нее была фамилия. Помогла ей в этом разобраться первая учительница Анна Ивановна и инспектор РайОНО Зинаида Павловна. Но ответ на запрос был отрицательным — родственники не нашлись. Да и как найдешь, если искажена фамилия и отчество не то. Но Валя об этом не знала. Когда Валентине исполнилось 17 лет, она сама поехала в Ленинград искать своих родных.
Валентина двенадцать лет прожила под Ленинградом, в самом городе ее не прописывали. Все эти годы она разыскивала родных. Это были годы поисков, сомнений и надежд. Но жизнь не стояла на месте. Она вышла замуж, родила троих детей. По просьбе мамы Валентина вернулась в Юрьевец, где родились еще две дочки. Взяли с мужем Сашей ссуду, построили дом. Время шло. А Валентина не теряла надежды найти своих родных, узнать, кто она, где ее родители, как оказалась в детдоме. Когда все официальные организации, куда она обращалась, прислали отрицательные ответы, Валя послала письмо в редакцию Ленинградского радиовещания, где описала свою судьбу.
И вдруг ответ. Нашлись ее родные. Сначала был телефонный разговор с тетей — сестрой ее родной мамы, затем письмо и встреча.
Вот так писала об этом в мае 1968 года газета «Волга» после встречи с Валентиной: «Выхожу на перрон. Много встречающих. Кто же из них ждет меня? Неужели сейчас увижу родных, буду разговаривать, обнимать их?
Замечаю, что какая-то женщина пристально смотрит на меня. Кто она? Может быть моя тетя? Но она проходит мимо. От волнения пальцы плохо слушаются, с трудом открываю сумочку, достаю фотографию. Ошибки нет — это она. Оборачиваюсь назад. Оглянулась и она. Через мгновение мы уже в объятиях друг друга. Нас окружают родные. Меня чуть не задушили. Встречать пришли все — и дядя, и тети, брат и сестры. Они сразу же расхватили моих детишек».
А потом поехали к тете. Долго сидели в тот вечер. И вспоминали, вспоминали…
Об этой встрече рассказало Ленинградское радио и телевидение.
Возвратились в Юрьевец, переполненные радостью, с дорогими подарками. Но, видимо при рождении дается человеку судьба, от которой никуда не уйдешь. Один живет, как сыр в масле, другой слезами умывается. Сгорел у них дом. Не оставаться же с пятью детьми на улице. Вот и уехали по вербовке на Дальний Восток, в Биробиджан. «Хорошо мы там жили, — вспоминает Валентина Михайловна, — справно: и квартира у нас была, и корова, и работа. Дети были сыты, обуты, одеты». Да беда снова подкралась, откуда не ждали. Трагически погиб муж. И приехала Валентина с детьми опять в Юрьевец. Работала, растила детей. Хотелось, чтобы они были счастливы и не чувствовали себя одинокими. Но, видимо, все наши переживания, боль, гнев, страх, тоска никуда не уходят. Они остаются в нас. И тяжелым грузом ложатся на наших детей.
Но Валентина считает себя счастливым человеком: «Я вырастила детей, воспитываю внуков. Ко мне хорошо относятся люди. Я нашла своих родных. А что еще нужно?».
А. В. СИРОТИНА, Т. М. ТЕРЕШИНА, «По тропам памяти людской», 2002 г., стр. 304